Вся Россия – большой стартап

Тамбов с двухдневным рабочим визитом посетил директор фонда «Целевой капитал Сколковского института науки и технологий» Андрей Шкеть. Он посмотрел на стартапы молодых местных ученых, посетил тамбовские предприятия, увидел некоторые городские достопримечательности и рассказал о своих первых впечатлениях, а также о перспективах долгосрочного сотрудничества с нашим регионом.

— Андрей, для вас это первый визит в наш регион? Расскажите, как вы вообще оказались в Тамбове?

— Впервые посетил Тамбовскую область и Тамбов. Приехал по приглашению врио главы администрации Тамбовской области Максима Егорова. В рамках этой поездки я посетил ТГУ имени Г.Р. Державина и ТГТУ, встретился с ректорами Владимиром Стромовым и Михаилом Краснянским. Цель – изучение инновационной и технологической и образовательной культуры тамбовских вузов. Пообщался с научными сотрудниками, ознакомился с достижениями лабораторий. Мне показали очень интересные технологические стартапы. Мы договорились о взаимодействии в этой области, о совместном поиске технологических партнеров. В том числе и корпоративных технологических партнеров, которые могут на своих площадках это всё применять.

— С кем успели встретиться в рамках рабочего визита?

— Я провел рабочую встречу с депутатом Тамбовской областной Думы Светланой Слегтиной. Она – единственная в России девушка-пилот широкофюзеляжного боинга 777. Вместе с ней мы посетили тамбовский хлебокомбинат. Поразились масштабу, предприятие оснащено современным оборудованием. Там работают 400 человек. Не на каждом предприятии в принципе есть такой штат сотрудников. Кроме того, стоит учитывать, что комбинат обеспечивает хлебом социально значимые объекты не только города, но и области. Провели рабочую встречу с директором предприятия и акционерами. Попробовали широкий ассортимент продукции за чаем. Обсудили перспективы развития бизнеса в Тамбовской области.

— Какими впечатлениями от поездки вы успели поделиться с главой региона?

— В рамках рабочей поездки я встретился с врио губернатора Максимом Егоровым. Во время беседы я как раз рассказал ему об итогах своей поездки. Мы выработали некий план по взаимодействию – лично со мной и со Сколтехом. Но так как я являюсь директором фонда целевого капитала, взаимодействие с Тамбовской областью — это такая довольно интересная для меня история. Потому что изначально мода на фонды целевых капиталов пошла на Западе. Что вообще из себя представляет такой фонд? Это некая подушка безопасности, которая собирается из пожертвований компаний и частных инвесторов. Затем она отдается управляющей компании. С этого получается некая доходность, фонд прирастает. И после того, как предприятие или институт хочет выйти на самоокупаемость, чтобы не брать деньги из бюджета, он может начат использовать вот эту доходность. Грубо говоря, если бюджет 100 рублей, то при доходности в 7% нам надо заложить определенную сумму в этот фонд, собрать его за 5-10 лет и потом уже жить только на доходность. Это позволяет проводить самостоятельную политику и в бизнесе, и в образовании, и в других сферах.

— А кто обращается в ваш фонд? Это могут быть партнеры только в сфере науки и технологий?

— Это скорее история про благотворительность. Деньги, которые собираются в фонд, никогда не вернутся дарителю. Потому что эти деньги – поддержка для образования. Есть культура меценатства, филантропии, но у нас в стране пока это не очень сильно развито. Потому что очень сложно убедить бизнесменов, которые заработали, пройдя сквозь огромное количество трудностей, дать денег какому-то институту. И я как раз исполняю такую роль просителя по большей части, а управляет деньгами управляющая компания. Но что касается институтов, то каждый институт должен иметь такой фонд. Если брать, например, Тамбовскую область то фонд может организовать как один вуз, так и ассоциация вузов, если они решат объединиться и собрать такой фонд целевой поддержки. Конечно, он будет собран из средств бизнеса, компаний и частных дарителей, но в будущем фонд позволит этим институтам облегчить бюджетную нагрузку, не брать из бюджета деньги и жить как раз на эти средства из фонда. Управляющие компании для подобных фондов чаще всего существуют при больших банках.

— Вы посетили ТГУ и ТГТУ, поучаствовали в нескольких мероприятиях. Вам показали стартапы и ждали от вас ответной реакции или просили научить, как грамотно с деньгами обращаться?

— В Сколтехе я не только возглавляю этот фонд, но и являюсь руководителем направления фандрайзинга, то есть привлечения денег. Так как у нас технологический вуз, и коммерциализация – это один из ключевых показателей эффективности, то привлечение крупных компаний к технологическому партнерству – это одна из главных задач. Именно поэтому Максим Борисович Егоров попросил меня встретиться с ректорами вузов, посмотреть на их технологическую базу и на возможные проекты, которые существуют, чтобы помочь в их продвижении.

— Как вы оцениваете образование в России на сегодняшний день?

— У нас не очень популярна история про независимую образовательную политику.  Образование в нашей стране – это гарантированное благо для всех. То есть мы в своем менталитете знаем, что у нас образование и здравоохранение всегда будут. И поэтому у нас к образованию относятся как к обязаловке по принципу «надо что-то закончить». За границей делается всё по-другому. Люди инвестируют в образование, берут образовательные кредиты. Они за это платят, но они и хотят от этого что-то получить. То есть какой-то минимальный интерес, даже меркантильный, у них присутствует – потому что ты за это заплатил денег и ты хочешь учиться. Это первая часть менталитета. А вторая часть про то, что выпускники, которые добиваются успеха, становятся известными бизнесменами, состоятельными людьми. И они потом институту эти деньги возвращают в виде благотворительных взносов, либо строят корпуса, либо оплачивают стипендии, либо дают гранты. У нас пока такого понимания нет, у нас менталитет по-другому построен.

— Какие из тамбовских стартапов вам понравились или хотя бы запомнились?

— На самом деле в тамбовских вузах мне показали очень много классных стартапов. Ребята очень далеко продвинулись в теме беспилотников, а именно в возможности их использования на длинные дистанции. То есть ребята разработали автономные станции подзарядки, которые можно разместить где угодно. Это позволит дронам в режиме автопилота подзаряжаться и двигаться дальше, перевозить какие-то грузы. Это может быть интересно огромному количеству компаний – от Почты России до неких частных пользователей.

Еще мне показали классную программу по тренировкам с использованием виртуальной реальности для экстремальных ситуаций. Этой программой могут воспользоваться, например, шахтеры. Там разработана целая шахта, виртуальные очки и дыхательный прибор, который имитирует условия загазованности и чрезвычайной ситуации. Таким образом, можно тренировать спасателей, шахтеров. Потому что в чрезвычайной ситуации у людей часто возникает паника, даже если они проходили какие-то стандартные курсы. Когда тебе нечем дышать, ты редко вспоминаешь, чему тебя учили, и думаешь только о том, как тебе побыстрее выбраться.

Кроме того, в лаборатории, которая занимается электроникой и связью, разработали разнонаправленные вышли пятого поколения, которые позволяют на передвигающихся составах, например, железнодорожных, не терять связь. Потому что разнонаправленность позволяет один луч сохранять, пока ты не подключился ко второму. Таким образом происходит переключение ретранслятора, и связь сохраняется.

— Что нужно для того, чтобы подобные разработки воплотить в жизнь? Только деньги на их реализацию?

— Со всеми технологическими разработками всегда есть очень важная составляющая. Это поддержка бизнеса не только деньгами, но и реальными кейсами. Потому что невозможно научить хирурга оперировать по картинке сердца, невозможно научить инженера по картинке станции, невозможно потом научить специалистов применять на практике, если он не соприкасался с производством. Поэтому очень важно подключать большие компании к научным разработкам. В общегосударственном масштабе мы уже поняли, что эра нефти конечна. И что следующая «нефть» — это ноу-хау. У нас государство богато на таланты, взять хотя бы наших айтишников и инженеров, которых везде просто с руками расхватывают. У нас очень много научных разработок, которые необходимо поддерживать. Я надеюсь, что это так и будет.

— Врио губернатора пригласил вас только по рабочим вопросам или это был скорее личный визит?

— Мы с Максимом Борисовичем знакомы как раз по линии Сколтеха, Сколково и инновационных разработок. Мы встречались в Москве, и после этого он предложил мне посетить Тамбовскую область и город Тамбов. Он попросил меня поделиться экспертизой и выразить свое скромное мнение на этот счёт. Речь обо всём, что касается научно-технологического потенциала Тамбовской области и тамбовских институтов. Он человек новый в регионе и ему достался не самый просто кусок работы. Но, что очень важно, он очень живо этим интересуется. Я общался со многими чиновниками и политиками, но когда человеку реально не всё равно, он спрашивает в деталях. Это реально редкость. Максим Борисович спрашивает в деталях – как, что именно, куда это можно применить. И, я думаю, что у области на самом деле большое будущее.

— У нас в городе уже есть школа «Сколково» и строится ещё одна. Они вообще имеют какое-то отношение к самому «Сколково»?

— Честно говоря, я про это не слышал ничего. Но я знаю, что сейчас ведутся переговоры по созданию регионального оператора фонда «Сколково». Вообще изначально «Сколково» как бренд он используется несколькими организациями. Есть бизнес-школа «Сколково», которая занимается именно корпоративным обучением. Инновационный центр – это 400 гектаров земли, на которых располагаются не только технопарк, институт, но и огромное количество корпоративных центров. Мы пытались создать экосистему, которая действует по алгоритму «научная разработка – коммерциализация – технологический партнер» и всё это в рамках одной территории. Наш вуз мы изначально делали вместе с Массачусетским технологическим институтом, который стал одним из столпов создания последующей кремниевой долины. У нас в институте 30 лабораторий по разным тематикам, которые оборудован по последнему слову техники. И любой стартап, который выходит из стен Сколтеха, имеет под собой четкую научную основу. Например, у нас есть центр по нейробиологии и нейрореабилитации. Там работают несколько команд, в том числе профессора и студенты из 45 стран мира.  Все эти истории очень долгосрочные. У нас сейчас как раз рождается культура долгосрочного инвестирования, когда тебе не говорят: «Дай мне обратно через 2 года двойную прибыль с этого проекта». Наоборот, тут должно быть понимание, что 10-20 лет эти деньги будут работать, но потом это будет общее благо – и инвестор заработает, и людям станет лучше.

— Как вы считает, в нашей стране есть почва для реализации серьезных технологических и инновационных разработок?

— Лично  я считаю, что у нас на самом деле очень много бизнесменов, которые думаю на перспективу. Но когда возникают такие дискуссии, мне всегда хочется сказать, что стране, в которой мы сейчас с вами живем, всего 30 лет. А мы постоянно пеняем на страны, где эта культура выращивалась столетиями.Если говорить в масштабах вселенной, то мы еще стартап. И нам самим пока ещё сложно это осознать. Но при всем при этом мы, наконец, пришли к тому, что надо менять формат экономики, надо переходить с сырьевой истории на историю поддержки предпринимательства. Но, опять же, все эти решения были приняты не так давно – мы занимаемся этим последние 10 лет. Активная стартаперская деятельность ведется еще меньше времени, но уже есть определенные успехи. Первые тесты на ковид были сделаны у нас. Мы активно трудились над разработкой вакцины. Мы в Сколтехе во время пандемии в наших лабораториях делали защитные щитки и развозили их по социальным объектам, чтобы просто помочь. У нас в фонде Сколково есть промобот, который заработал довольно большую сумму денег – у него заказы по 2-3 миллиона евро по всему миру. У нас в Сколтехе вместе с западными коллегами работали над темой геномных ножниц. Что они позволяют делать? Если простыми словами, у двух родителей с подтвержденным генетическим заболеванием может родиться здоровый ребенок. Просто потому, что на определенном этапе беременности делается инъекция, и дефективный участок ДНК, который отвечает за эту болезнь, удаляется и заполняется нейтральным аналогичным участком. В итоге ребенок рождается здоровым.

— Но ведь для того, чтобы создавать такие проекты, люди должны сначала сами где-то выучиться?

— Мы создали технологическую базу, на которой ребята сначала научились, а теперь они сами уже создают очень мощные и перспективные стартапы. Мы всё равно идем по пути акселерации и ускорения. Просто у нас нет другого выхода. Мы можем только идти вперёд и становиться продвинутой технологической державой, в чем я в принципе не сомневаюсь. Тем более после того, как я в Тамбове посетил технопарки в вузах и увидел разработки местных ребят. Я побывал в лаборатории, где занимаются робототехникой, а мне там ваши же аспиранты говорят, что они готовят проект по синтетическим мышцам, чтобы следить за откликом. То есть мы идем в ногу со временем максимально. Цукерберг красиво рассказывает про мета-вселенную, а у вас в Тамбове ребята желают фактически части этой мета-вселенной. Например, часть шахты, чтобы учить шахтеров, синтетические мышцы, чтобы отклик был, перчатки, чтобы ощущать виртуальные предметы и т.д. Это всё делают у вас в Тамбове и Тамбовской области.

— Планируете ли вы в будущем снова посетить наш регион?

— Я надеюсь, что я буду сюда часто приезжать, потому что я нашел тут близких по духу людей, с которыми хочется вершить великие дела. Самое главное, что очень большой потенциал. Я с большим желанием и лично буду участвовать, и постараюсь привлечь своих коллег из Сколтеха, и из фонда Сколково. Поэтому мой первый визит получился таким более частным, неофициальным и ознакомительным. Но я думаю, что всё идет к дальнейшему плодотворному сотрудничеству.

Фото: личный архив Андрея Шкеть